Столкновение-3
Стоящие на мостике «Андреа Дориа», все еще окутанном туманом, внезапно видят расплывчатое пятно призрачного света и словно разрывающий его острый форштевень крупного судна, который, подобно страшному тарану, с грохотом, скрежетом и треском почти под прямым углом врезается в борт трансатлантика в районе мостика! В следующее мгновение еще продолжающий двигаться полным ходом «Андреа Дориа» отрывается от шведа. Среди снопов искр, летящих от рвущихся стальных листов, он удаляется от места столкновения, но сразу же начинает крениться на правый борт, в котором зияет громадная пробоина двенадцатиметровой высоты и почти двадцатиметровой ширины. «Стокгольм» удерживается на роковом месте рухнувшими на дно с разрушенного бака якорями. Он приобрел лишь незначительный дифферент на нос. Именно в это трагический момент и погибли те 50 человек, о которых говорилось вначале.
На «Андреа Дориа» первые минуты после столкновения носят драматический характер. Судно быстро кренится на поврежденный борт. Пассажиров охватывает паника. Половина шлюпок – с левого, задравшегося к небу борта – сделалась бесполезной: спустить их на воду уже невозможно. Поочередно спускают только 8 шлюпок правого борта. Но и в эти трудно попасть с накренившихся, грозно нависших над ними палуб. Лишь через час после отчаянной радиограммы с «Андреа Дориа» капитан Стокгольма направляет к месту катастрофы семь своих шлюпок. Не все, поскольку на нем лежит ответственность за безопасность собственного судна и пассажиров. Когда первые шведские шлюпки подходят к «Андреа Дориа», его крен уже достигает 30 градусов.
Итальянский колосс проигрывает схватку с морем, причем в немалой мере из-за несоблюдения требований по обеспечению остойчивости. Согласно проекту, чтобы сохранить остойчивость судна, опорожняющиеся по мере расходования судовых запасов топливные танки должны были балластироваться забортной водой. Однако перед бункеровкой в Нью-Йорке топливом на обратную дорогу их следовало бы в случае балластировки зачистить, а грязную воду с остатками топлива перекачать на специальные портовые суда. Все это должно было обойтись судовладельцу в круглую сумму. В итоге, капитан Каламаи, помня постоянные требования хозяев о необходимости экономить на всем, не желая иметь неприятностей перед скорым уходом на пенсию, решил оставить топливные цистерны порожними – кому это в конце концов могло повредить?
Если не спасти (судно было рассчитано на сохранение остойчивости при затоплении двух отсеков, а после столкновения водой заполнились три), то, по крайней мере, значительно замедлить гибель «Андреа Дориа» могло затопление диптанков и днищевых цистерн левого борта. Но приводы управления системой заполнения находились в районе пробоины. На итальянском лайнере не на высоте оказалось и выполнение командой требований по сохранению непотопляемости судна. Впоследствии так и не удалось выяснить, были ли закрыты водонепроницаемые двери в районе повреждения. Ведь только нарушением водонепроницаемости можно объяснить затопление невредимого отсека дизель-генераторов, что повлекло за собой прекращение работы водоотливных насосов, сопровождавшееся резким креном судна.
Тем временем сигналы SOS, передававшиеся радиостанцией «Андреа Дориа», не остались без отклика. Вскоре после полуночи к месту катастрофы начали прибывать один за другим суда. Сначала сухогруз «Кейп Энн», за ним крупный французский трансатлантик «Иль де Франс», американский эсминец «Эдвард Аллен», военный транспорт «Прайвит Уильям Томас», сторожевик «Эвергрин», буксир «Хорнбим» и другие. В ходе четко проведенной спасательной операции с борта «Андреа Дориа» были сняты все пассажиры и оставшиеся члены команды. Последним, подчиняясь настояниям своих штурманов, сходит капитан Каламаи, до самого конца не желавший покинуть судно.
Б. Рыбников. Газета «Водный транспорт», прошлый век.