Трагедия в Атлантике
Рейс через Атлантику был продолжительным. Единственным портом, куда им надлежало зайти, был Буэнос-Айрес. Здесь они должны были принять на борт три тысячи восемьсот тонн зерна для Бремергафена. Стояло жаркое аргентинское лето, и пламенеющее солнце обжигало своими безжалостными лучами четырехмачтовое судно. Белые навесы на набережной бросали удивительно короткие тени.
На надраенной до блеска палубе стояли кадеты морского училища ФРГ. Их лица необычно светились. На них можно было прочесть сложную гамму чувств – смесь гордости, смущения, наигранной бойкости. Помимо небольшого числа постоянного экипажа, все остальные пришли на корабль совершить свое первое морское путешествие. О жизни в море у большинства было только смутное романтическое представление.
Правда за время длительного рейса часть иллюзий успела рассеяться. Продолжительные дни и короткие, быстро пролетающие ночи были заполнены прозаической и нелегкой работой. Их не щадили во время рейса, и вместе с потом испарились кое-какие наивные представления…
Огромное количество людей на берегу, вереницы сверкающих автомашин, приветственные крики создавали праздничное настроение…
Встречающих пустили по трапу на судно. На палубе все перемешалось. Вскоре команду и кадетов отпустили на берег, откуда многие вернулись далеко за полночь. Усталые, изрядно выпившие, они уснули мертвым сном, едва коснувшись своих подушек.
На другой день, вскоре после восхода солнца, должна была начаться погрузка, но за ночь произошли большие перемены. Кадеты оказались вовлеченными в войну между трудом и капиталом. Оживленный порт, обычно кишевший грузчиками, казался вымершим в эти утренние часы. На набережной не было ни души. Вскоре, однако, эту тишину нарушил показавшийся автомобиль. Он остановился возле трапа, и из него вышел агент пароходной компании.
По кубрикам распространились слухи, что портовые грузчики объявили забастовку. В кают-компании собрались офицеры за завтраком, когда вошел второй офицер Тельхов и, выдержав паузу, рассчитанную на то, чтобы привлечь общее внимание и произвести больший эффект, как бы равнодушно сказал:
— Капитан приказал, чтобы кадеты начали погрузку.
Двое из присутствующих, старший офицер Вюльфинг и второй офицер Кристен, сразу же оценили, что означал для «Памира» этот приказ капитана. Они невольно переглянулись. При любом капитане такое распоряжение показалось бы признаком легкого помешательства. Что касается Боленстрета, то от него можно было ожидать все. Третий офицер Бекман, которому недавно исполнилось 20 лет, не выдержал и прямо-таки застонал. Он понял, что назначенному на послеобеденный час свиданию с рыжеволосой красавицей грозит опасность.
— А я собирался было сходить после обеда в церковь, — заявил он.
В нем проснулось воинственное настроение. Не в силах подавить разочарование от необходимости отменить свидание он добавил:
С каких пор погрузка входит в систему воспитания кадетов?
— Дело не в подготовке кадетов, — возразил Тельхов. – Просто имеется указание пароходной компании, чтобы мы как можно скорее погрузились и вышли в обратный рейс. Я немного удивляюсь вашей горячности. Вы ведь не грузчик.
— У меня плохие предчувствия, — заявил Бекман, все еще проклинаю свою неудачу.
— Не волнуйтесь. Мы грузим не взрывчатое вещество, а всего только безобидное зерно, — сказал Тельхов.
— Зерно, насыпанное в трюмы неопытными руками, может стать для «Памира» опаснее динамита, — возразил Вюльфинг.
У второго офицера Кристена, в ведении которого находился груз, распоряжение капитана вызвало большое беспокойство. Он хорошо знал корабль. Его остойчивость была невелика, и он часто думал об этом. Такие мысли иногда лишали его сна. Теперь к этим заботам присоединился еще коварный насыпной груз.
Капитан Боленстрет сидел у себя в каюте за письменным столом. Жужжащий вентилятор навевал легкую прохладу. На первый взгляд капитан мало напоминал моряка. Это был плотный человек невысокого роста. Голова покрыта короткими седыми волосами – ежиком. Лицо круглое красное. Он расстегнул китель и ворот рубашки. Против него сидел сеньор Эрнандес, агент пароходной компании. Выражение лица последнего было подчеркнуто вежливое, хотя кристальный взгляд серо-голубых глаз капитана заставлял его нервничать.
— Мне необходимо передать вам содержание телеграммы, только что полученной мной от фирмы.
Взгляд капитана упирался теперь в пальцы сеньора Эрнандеса, украшенные многочисленными дешевыми перстнями. Казалось, что только они целиком завладели вниманием капитана. Сеньора Эрнандо это нервировало, и он стал от смущения поправлять галстук. Так трудно было решить, что происходит в данный момент в голове этого упрямого человека.
— Плата за стоянку корабля, которую фирма принуждена будет уплатить за каждый день забастовки, превосходит доход от фрахта, который принесет груз. Тут простой расчет. Каждый день стоянки в порту стоит тысячу долларов.
Сеньор Эрнандес продолжал убеждать. Капитан Боленстрет отвел наконец глаза от перстней и безвкусного галстука агента и сказал:
Я не возражаю против вашего предложения и отдам сейчас распоряжение о погрузке. Можете сообщить об этом фирме.
Для работы мы могли бы использовать военнослужащих. При забастовках, которые в последнее время происходили нередко, мы всегда находили поддержку у коменданта гарнизона.
— Это излишне. Мне нет необходимости прибегать к посторонней помощи. На этом корабле кадеты выполнят мое любое задание. Остается только одно неясное обстоятельство, содержащееся в распоряжении фирмы. В Гамбурге известно, что мы не располагаем трюмами достаточной вместимости. Почему мы должны погрузить лишних пять тонн?
Сеньор Эрнандес удивился этому вопросу. Он нашел его наивным.
— Забастовка имеет свою положительную сторону, господин капитан. Увеличивается фрахт. Вчера при закрытии биржи он подскочил на десять процентов. Разве не естественно, чтобы мы использовали благоприятную ситуацию и совершили выгодное дельце. Что тут плохого?
— Эта сторона меня не интересует.
Эрнандес продолжал:
— Я вас не совсем понимаю. Ведь правление прекрасно осведомлено о грузовместимости своего судна. Вы как-нибудь уж выкроите местечко.
Требования, предъявленные компанией, вызвали у капитана гнев и возмущение.
— Так как же, возьмете вы эти пять тонн?
— Да, — резко ответил Боленстрет, чтобы положить конец разговорам.
— Если вечером вам будет скучно, позвоните мне. Я выполню любое ваше желание.
— Спасибо, мне ничего не нужно.
Парусный мастер Балл, старик с кожей, задубленной ветрами и штормами всех океанов и морей, провел более полувека на парусных судах. Ему не раз приходилось совершать рейсы на кораблях с насыпным грузом. Все послеобеденное время он пребывал в чрезвычайно дурном настроении. О своих сомнениях он никому не говорил, но при желании мог бы, не напрягая свою память, перечислить названия по крайней мере пяти кораблей, которые бесследно исчезли в пучине моря из-за плохо загруженного зерна.
Юрген Ленц. Перевод с немецкого А. Коварского.
Журнал «Морской флот», прошлый век.