Трагедия в Атлантике-4
Небо оставалось ясным, солнце сияло ярко. Барометрическое давление держалось на уровне 1040 миллибар. Дул постоянный мягкий бриз, и «Памир» шел под всеми парусами все дальше и дальше на север. Кристен ежедневно проверял груз в трюмах и цистернах. Ячмень лежал плотно. Он радовался, что кадеты так хорошо провели погрузочную работу. Удовлетворенный результатами, он направился навестить радиста.
— Здравствуйте, Маркони. Что нового?
— Не могу ничего сказать. Ни о чем другом я не могу думать, кроме как о креме для бритья. Не хватает ровно двух тюбиков.
Он получил указание от капитана привести в порядок делопроизводство для предоставления пароходной компании и теперь занимался этим хламом, используя каждую минуту свободного времени.
— Как провели время в Буэнос-Айресе? – спросил Кристен.
— Я был в Розита-баре. На сей раз, там было не так весело, как обычно.
— Почему?
— Произошла грандиозная драка. Несколько амии дрались со скандинавами, кажется, это были норвежцы.
После ухода Кристена, Роде снова погрузился со стоном в подытоживание цифр.
Снова вахту нес Вюльфинг. Суда различных национальностей неоднократно пересекали их курс. Это были пассажирские корабли, грузовые пароходы, танкеры. Завидев «Памир», они меняли курс и приближались. Суда торжественно приветствовали четырехмачтовый барк спущенными флагами и сиренами и желали ему традиционного «счастливого плавания». Потом они стыдливо отворачивались от него, подобно уродливым воронам от белоснежного лебедя, и ложились на прежний курс. Хотя эти сцены повторялись неоднократно, они неизменно вызывали у Вюльфинга чувство растроганности. Нет, ни за что на свете он не отказался бы от своего поста на «Памире».
В машинном отделении Колб, старший механик, использовал спокойное плавание, чтобы вместе с Метцем и двумя учениками размонтировать и проверить маслопроводы. Ученики были их бедою. Они легко заболевали морской болезнью и повсюду разбрсывали инструменты. Юноши знали раздражительный нрав чифа-инженера, который мог придти в ярость по малейшему поводу, и старались не дразнить его.
— Многообещающий юноша, немедленно уберите плоскогубцы с пульта управления!
И он кидал злобный взгляд на перепуганного ученика, который немедленно кидался исправлять оплошность, скользя по плиткам пола, покрытым маслом. Но несмотря на свою суровую внешность и обращение, Колб был добродушным человеком.
На восьмой день плавания направление ветра изменилось, он зашел к северу и усилился, но не надолго. Вскоре отошел обратно на зюйд-вест. После обеда, часов в пять, солнце закрылось легкой вуалью. Заметно посвежело, и с наветренной стороны появились быстро приближающиеся облака. Старший офицер не спускал глаз с парусов.
— На бом-брам-фалы, убрать бом-брамсели, — отдал он команду. Неожиданно с воем налетел порыв ветра. С резким звуком лопнул средний кливер и немедленно вслед за ним еще один парус. «Памир» рванулся вперед и тяжело лег на правый борт, прижатый шквалом. Все это продолжалось несколько минут, после чего ветер стих. Облака неслись к горизонту, подобно теням, и быстро исчезали. «Памир» немедленно выпрямился и спокойно поплыл дальше.
Вюльфинг решил проверить груз. Прежде чем покинуть рулевую рубку, он еще раз взглянул на кренометр. «Памир» имел крен на правый борт всего пять градусов. Быстрый, появившийся как привидение шквал не очень беспокоил Вюльфинга. У 12-го градуса северной широты постоянно бывали такие сюрпризы. Вихрь проносился по океану, давал короткую дуэль кораблям, исчерпывал свои силы и исчезал.
Кристен почувствовал беспокойство. Ему показалось, что «Памир» стал хуже выравнивать крен, как будто он чересчур перегружен по правому борту. Он немедленно направился к люкам, где встретил старшего офицера. Вюльфинг был в сером комбинезоне, и весь покрыт пылью. Он только что вылез из трюма.
— Что делается внизу? – спросил Кристен.
— Ячсень немного осел, — ответил Вюльфинг. – Образовались пустые пространства. Через продольные переборки зерно немного переместилось с левого борта на правый. Но это не страшно.
Подошли кадеты с лопатами. Они были настроены озлобленно. Снова предстояла тяжелая грязная работа, как в Буэнос-Айресе. Кадеты проработали три часа. Когда они вылезли из трюмов, несколько пропотевшие и с подгибающимися от слабости ногами, они далеко не были уверены, что это их последняя схватка с ненавистным зерном.
Юрген Ленц. Перевод с немецкого А. Коварского.
Журнал «Морской флот», прошлый век.