Трагедия в Атлантике-8
Вюльфинг считал решение Боленстрета безумием. Его обязанностью было высказать свою точку зрения.
— Господин капитан, я считаю ваше решение неправильным и слишком смелым. «Памир» хорошее судно, но он везет опасный груз, заполнивший даже балластные цистерны. К тому же он уложен не профессионалами.
Боленстретом опять овладело нетерпение.
— Разве он плохо уложен?
— Груз ячменя уложен настолько хорошо, насколько это можно требовать от неспециалистов. Я думаю, что ответственность за корабль и за кадетов не позволяет нам…
— Ол Райт, я понял вас. По вашему мнению, я должен уклониться от курса, чтобы сделать дальнейший рейс, как можно приятнее для кадетов? Нет, господин Вюльфинг, я принял команду над кораблем, который так деградировал из-за либерального начальствования, что едва заслуживает называться немецким учебным судном. Кадетам пойдет только на пользу, если они узнают мореходство с такой стороны, какую они век не забудут.
Вюльфинг продолжал слушать с возрастающим удивлением.
— Но из-за этого нельзя ведь схватиться с ураганом. Я никогда бы не осмелился на это.
Боленстрет пристально на него посмотрел.
— Неужели вам не хватает мужества?
Капитан был доволен. «Сказано неплохо. Послушаем, что он ответит на это». Кровь бросилась Вюльфингу в голову. Он крепко сжал губы и его светлые глаза потемнели. Боленстрет продолжал следить за ним, не отрывая глаз. «Не выразиться ли еще яснее?»
— Может быть вы боитесь урагана: — медленно произнес он. Вюльфинг твердо встретил взгляд капитана.
— Осторожность также может быть при известных обстоятельствах проявлением ответственного отношения к своему долгу!
После чего Вюльфинг вышел. Капитан Боленстрет был разочарован. Он глубоко набрал воздух. Потребовалось некоторое время, прежде чем он успокоился. Он зажег спичку дрожащими руками. Несколько затяжек успокоили его возбуждение. Капитан направился на крыло мостика, чтобы посмотреть на море. В темноте он смутно различил две фигуры. В свете электрического фонаря он узнал обоих. Это были Вюльфинг и Кристен. Один за другим они спустились во второй трюм.
В три часа, когда барометр упал еще на семь миллибар и море стало беспокойнее, Боленстрет позвал в штурманскую рубку находившегося на вахте Бекмана и отдал следующее распоряжение:
— Как обычно, убавьте паруса. Уберите верхние брамсели и нижние паруса. Кадетам ничего не говорите об урагане, не то… И сами не делайте такого лица, словно на борту пожар.
Капитан еще раз проверил свои вычисления. При скорости в девять узлов, которые делал «Памир» в настоящее время, можно своевременно пройти мимо. Приблизительно в девять часов они будут в более легком квадранте… Учтено все – предсказанное направление урагана, скорость корабля. Все делается по правилам искусства. Он чувствовал себя уверенным. Заполненные зерном балластные цистерны он не считал обстоятельством, которое должно внушать опасения. Это могло стать опасным только в крайнем случае, если «Памир» получит слишком большой крен. Капитан снова позвал Бекмана.
— Сходите к Роде. Пусть он свяжется со всеми кораблями поблизости и узнает у них погоду.
Вскоре выяснилось, что радист установил связь с танкером фирмы Эссо «Ротенфельс». Прежде чем уйти к себе в каюту, Боленстрет поднялся на палубу. Он сразу почувствовал, что ветер усилился и повернул на несколько градусов к востоку. Волны следовали одна за другой с большой частотой. «Памир» хорошо держался на волнах. Каждый вершок парусов использовался воздушным потоком и усиливал тягу. Вид горизонта ему не понравился. На востоке первые слабые проблески восхода заполнили небо желтым как сера свечением.
У себя в каюте он не успел выпить кофе, как раздался стук в дверь и появился радист. Роде принес три радиограммы. Сверху лежало самое последнее предупреждение из вашингтонской метеорологической станции. Из него он узнал, что «Леда» продолжает двигаться на ост-зюйд-ост со скоростью 17 узлов. Стало быть, за последние четыре часа скорость урагана усилилась на два узла. Они приблизились к его центру и отстояли от него всего на двести миль.
Радиограмма порадовала его. Она означала, по его мнению, что сохраняя тот же курс, они могут проскочить мимо центра «Леды». Он взялся за другие сообщения и прежде всего заинтересовался местонахождением танкера «Ротенфельс» и американского судна «Президент Теодор Рузвельт». Он рассчитал без труда, что суда находятся соответственно на расстоянии 70 и 80 миль, одно к югу, другое к востоку.
Оба капитана сообщали, что изменили первоначальный курс, получив два дня назад предупреждение из Вашингтона. Теперь они находятся в районах, лежащих вне досягаемости очагов с низким давлением. Сила ветра достигает трех-четырех баллов, направление его переменчиво. Под конец «Ротенфельс» запрашивал, какие намерения у «Памира» и каковы его координаты.
— Что вы еще слышали о плохой погоде, кроме этих радиограмм?
— Больше я ничего не слыхал. Что мне ответить капитану «Ротенфельса»?
— Для чего ему собственно нужно знать, что я собираюсь делать. Сам как трусливый заяц удрал от урагана. Передайте, что я желаю ему счастливого пути. Сегодня на минуту не отходите от своих аппаратов.
Роде кивнул. Что касается высокомерного ответа на запрос «Ротенфельса», то он собирался объясниться с радистом, как сам считал нужным. Прежде всего, вежливо поблагодарить за запрос и по возможности смягчить грубость капитана.
Юрген Ленц. Перевод с немецкого А. Коварского.
Журнал «Морской флот», прошлый век.