Интересное бесплатно

Интересное бесплатно. LAViCо — блог Ледневой Анастасии.

В дальних плаваниях: Момбаса – кенийский порт

Автор Admin Опубликовано: Август - 6 - 2012

 В дальних плаваниях: Момбаса – кенийский порт

           У меня в каюте висит африканская маска. Я купил ее в Момбасе, городе с желтым небом и красными скалами, у уличного продавца, задумчивостью своей похожего на античного философа. Она висела на стволе кокосовой пальмы, и казалось, что за тобой следят чьи-то внимательные глаза. Но это был только отблеск проносящихся мимо автомобилей.

         О Момбасе я впервые услышал в Суэцком канале. Это было много лет назад, когда возле управления канала еще стоял на часах британский солдат. Мы ожидали встречный караван. Он медленно выходил из гавани. Первым прошел мимо нас английский лайнер «Кения».

         — Из Момбасы, — сказал араб-швартовщик.

         Я повторил это слово и прислушался. Оно звучало барабанным раскатом. Потом я долго смотрел на карту. Кения была колонией, ее порты были закрыты для советских судов…

         Сначала мы увидели пальмы. Они стояли на обрыве, объятые ветром, и океан нес их отражение, как несет река отражение облаков. За обрывом открылась гавань. Нас поставили на внутреннем рейде, и пока подходили баркасы, прыгая на свежей волне, негры, держась друг за друга, смотрели на наш флаг. С близкого берега жарко пахло тропическим лесом, на воду ложились его играющие тени. За лесом виднелись белые дома Момбасы.

         Для моряка нет, пожалуй, большего события, чем приход в порт.  В океане, даже в шторм, моряк на работе. Он привыкает к жестким волнам, к тяжелым ударам воды в иллюминатор, к ночам без сна. Но когда он видит  берег, властное нетерпение охватывает его…

         Первое, что мы увидели на берегу, — цветы. Порт зарос ими, как весенний луг, и ослепительно мелькали в цветах черные тела африканцев. Работая они пели. Вдоль дороги росли и африканский миндаль, и тюльпановое дерево, а перед железнодорожным переездом буднично, как афишная будка, стоял баобаб. Ветер трепал приколотое к нему объявление.

         Город встретил нас удивительно аркой. Это были сделанные из металла слоновые бивни. Под ними проносились автомашины. А из окон пароходных компаний и туристских фирм с цветных фото на нас смотрели звери. Тигры, слоны, львы, носороги, жирафы – они были сняты на фоне блистающей снегами Килиманджаро. Знаменитая гора была совсем недалеко от Момбасы.

         Перед фотографиями стояли американцы. Они оценивающе причмокивали губами и посматривали в сторону своих машишн, набитых ружьями, палатками, ящиками с амуницией и патронами. Продажа лицензий на отстрел экзотических животных – важная статья дохода молодой республики.

         Неподалеку на книжном прилавке я увидел книгу известного ученого доктора Гржимека «Серенгети не должен умереть». Гржимек вместе с сыном несколько лет работал в заповеднике Серенгети. Они снимали фильмы о животных, изучали пути и причины их миграции, помогали африканцам вырабатывать законы для борьбы с браконьерами. Сын доктора Михаил трагически погиб в одном из полетов над Серенгети. Он похоронен возле потухшего вулкана Нгоронгоро, на могиле его лежат куски разбитого самолета.

         …Мальчишкой я попал однажды на рыбачьей шаланде в шторм. Парус задыхался, шаланду швыряло, рыбаки с потемневшими лицами вычерпывали  на оба борта воду. Пожилой бригадир, бросив взгляд на меня, вытащил откуда-то странную деревянную фигурку–божка и сунул мне: «Держи крепко, с ним не пропадешь». Позже, на берегу, он рассказывал о том, как плавал в молодости матросом, побывал в Африке, там на рынке купил эту безделушку. «Верят в них, черти! – смеялся он, — Да и мне помогает. Всегда с уловом. А, хлопцы?»

         Бригадира расстреляли оккупанты, когда фашисты захватили Одессу. В Момбасе я вспомнил одесского рыбака. Вытянув подбородки, стояли в витринах магазинов деревянные идолы. Сколько терпения и мастерства неведомых мне людей было вложено в древнее и прекрасное искусство. В нарушении привычных пропорций, в уродстве, в фантастичности этих тел были и страдание, и гнев, и яростный порыв к свободе.

         Возле новой школы нас чуть не сбили с ног мальчишки и девчонки. Черными молниями выскочили они из дверей. Напротив школы сидел под оплывшей пальмой продавец жареной кукурузы. На раскаленной жаровне с треском подпрыгивали белые зерна. Школьники подбежали к продавцу, и зерна посыпались в маленькие кульки.

         Под навесами магазинов прятались птицы. Им было трудно летать в густом от зноя небе. Мы тоже решили укрыться от жары, и зашли в кинотеатр. Там шумно гудели вентиляторы. Начался сеанс, на экране появился национальный флаг Кении. Зал встал. И когда уже шел фильм, я все не мог забыть виденные в светлом отражении экрана лица людей, которые стоя приветствовали свой флаг.

         На судно мы возвращались после захода солнца. На тусклой воде рейда остывали его алые следы. От земли и деревьев пахло застоявшимся жаром. Казалось, что лес горит, и поднимающиеся к небу дымы пароходов усиливали это впечатление.

         В ожидании катера я зашел в маленькую сторожку. Увидел на стене портрет президента Кении Джомо Кениатта. О нем рассказывал нам хозяин книжной лавки, где мы покупали открытки с видами Момбасы.  Кениатта учился в Англии. Там он написал книгу «Кения – страна недовольных». Когда он вернулся на родину, его посадили в тюрьму. Ведь в книге он разоблачал колониализм! Семь лет провел в тюрьме Кениатта. И все эти годы он звал народ к борьбе. Настал час – Англия была вынуждена предоставить независимость своей бывшей колонии.

         В углу сторожки сидел старый африканец и вязал сеть. Заметив, что я смотрю на портрет, старик отложил сеть, подошел ближе.

         — Кениатта, — сказал он и погладил цветную бумагу портрета.

         Вечером на судне я разговорился с одним из грузчиков. Пока подходили баржи, грузчик читал под освещенной мачтой какую-то потрепанную книгу. Читал он медленно, шевеля губами, и напряженное лицо его блестело от пота. Смущаясь, он сказал, что научился читать совсем недавно. Он ходит на курсы по ликвидации неграмотности.

         Грузчик рассказал мне о старинной крепости Момбасы – форте Иисуса. И на следующий день мы с товарищами пошли туда.

         Крепость стоит за городом на берегу океана. Поскрипывая якорной цепью покачивался у берега рыбацкий парусник. Из открытого трюма несло протухшей рыбой. На воротах крепости чернела памятная доска. «Форт Иисуса был выстроен вскоре после высадки в Момбасе Васко да Гамы. Отсюда рабов вывозили за океан».

         Я прислонился к стене и закрыл глаза. Вот стоят перед фортом корабли. Их белые паруса расшиты красными крестами. На шлюпках доставляют на борт попарно скованных людей. Кричат женщины, плачут дети, хрустко, распарывая кожу, звучат удары плетей… Привиделось?… Но вот так же на моих глазах в 1942 году в оккупированной врагом Одессе угоняли в фашистское рабство советских людей.

         Варварство не умирает со сменой веков. Оно живет, пока живет подлость и спесь, именуемые «расовым превосходством»…

         Ночью мы готовились к отплытию. Всходила луна, и лес становился ближе, доверчивей. К пароходам вызывали баржи. И суда ревели, как стадо голодных слонов, в настороженном ночном воздухе нервно вспыхивали  белые дымки буксиров.

         Я вспомнил улицы Момбасы, мокрые от росы, деревянных идолов в магазинных витринах. Они сейчас, наверное, жались друг к другу, им было холодно в белой тени луны.

         …Уже в океане я повесил на стену каюты купленную маску. Теперь она напоминает мне о Кении. Я мало был в этой стране. Многое хотелось там еще повидать. Но мы увидели главное: народ, молодость которого начинается только сейчас.

А. Хасин. Журнал «Морской флот», прошлый век.

 

Написать комментарий